ЖИЗНЬ МУЗЫКИ БОРОДИНА
Василий Яковлев

23

Концертная жизнь в стране получила после революции такое развитие, что массы советских слушателей, имея свободный доступ к посещению любых музыкально-исполнительских организаций, неуклонно шли к повышению своего музыкального уровня. Вместе с тем были приняты меры к распространению музыкального образования в школах разного профиля.

Не только симфонические концерты под управлением выдающихся дирижеров, в том числе В. И. Сука (в Москве), но и камерные вечера (Бетховенский зал, консерватория) привлекали широкую аудиторию. Русская классика заняла в программах выдающееся место, причем выявилась замечательная отзывчивость посетителей этих концертов к произведениям русских композиторов — Чайковского, Глинки, Бородина, Римского-Корсакова и др.

О росте симфонической культуры можно судить хотя бы по тому выразительному факту, что в сезоне 1940/41 года в центральных концертных залах и рабочих клубах Москвы было проведено свыше 250 симфонических концертов, тогда как за первые сорок лет существования Московского отделения Русского музыкального общества (I860—1900) было проведено всего 517 симфонических «собраний», как они тогда назывались, а количество концертов в Москве в любом из сезонов не превышало 20—25.

Большое значение в распространении музыкальных знаний приобрели те организационные формы просвещения, о которых мы упоминали. Вступительные слова, лекции, выставки, консультации, беседы чрезвычайно способствовали усвоению массами явлений музыкальной культуры и широкому развитию интереса к искусству. Одновременно Ленинградской филармонией и Московским отделом Музо Наркомпроса стали выпускаться брошюры и среди них в числе первых по времени — о Бородине.

В начале 900-х годов в одном из музыкальных журналов появилось обширное письмо из провинции, в котором неизвестный автор, рисуя общее состояние музыкальной культуры в стране, подымает ряд вопросов, никак не разрешенных и даже едва поставленных в то время в области музыкального просвещения.

Недостаток цикловых, тематических концертов, отсутствие лекторов, библиотек, книг, брошюр по музыке вызывает у автора корреспонденции чувство горечи и справедливого возмущения.

Решение всех этих глубоко жизненных вопросов пришло лишь в наше время и в связи с общим небывалым ростом сети музыкально-просветительских организаций, включая незнакомые в прошлом широкие формы самодеятельности; открытие радиовещания окончательно изменяет все до того мыслимые проникновения в круг народных интересов музыкального наследства во всех его жанрах — от симфонического н оперного до исторического народного искусства, далеко не освоенного в старое время.

В 1938 году в Москве была проведена декада русской классической музыки. Приведем извлечение из статьи, подводящей некоторые итоги этому мероприятию:

«Концертная декада русской классической музыки... явилась большим событием текущего сезона. Целью русской декады было показать лучшие произведения из сокровищницы русской классической музыки и, в частности, мало исполняемые, незаслуженно забытые произведения. Значительным явлением в концертах декады было исполнение ряда произведений, отражающих темы величия русского народа, его борьбы за свою независимость. Так, например, в Москве, Одессе, Свердловске, Воронеже, Харькове и других городах были показаны «Богатырская симфония» и сцены из «Князя Игоря» Бородина, отрывки из «Ивана Сусанина» Глинки, «Сцена под Кромами» Мусоргского, «Сеча при Керженце» Римского-Корсакова, увертюра «Дмитрий Донской» Рубинштейна и др. Декада проводилась не только в Москве и Ленинграде, но и в целом ряде других крупнейших городов Советского Союза. Там, где нет симфонических оркестров, были организованы камерные концерты, в которых принимали участие и профессионалы-музыканты и иногда музыкальная самодеятельность (Воронеж, Днепропетровск и т. д.)... В Москве декада проходила в пяти концертных залах... Среди редко исполняемых произведений — фортепианный квинтет Бородина».

Автор статьи, указывая на некоторые организационные недостатки проведенной работы, замечает, что в результате декада выполнила основную задачу: «она подняла общественный интерес широчайших масс советских слушателей по всему Союзу к замечательному русскому музыкальному наследству».

Кроме «Богатырской симфонии» и упомянутого квинтета, в Москве на декаде исполнялась также и Первая, Es-dur'ная симфония. Присутствуя на этом концерте, я, во-первых, обратил внимание на несомненный успех произведения, в сущности тоже относящегося к числу малоизвестных нашему слушателю и молодому поколению; во-вторых, в связи с этим впечатлением пожалел о том, что симфония все-таки редко у нас исполняется в концертах, тогда как музыкальные ее достоинства первоклассны. Наибольшее сочувствие на декаде вызывало Andante и скерцо, что вполне понятно, имея в виду первое непосредственное восприятие, — эти части более доходчивы. Вспомнилось мне тогда одно выражение Г. А. Лароша, которому, несмотря на свое давнее нерасположение к творчеству Бородина, к концу жизни пришлось сдать часть своих позиций. Ларош замечательно умел формулировать свои мысли и однажды, уже в 1900 году, по поводу изменившихся ко второй половине минувшего века приемов симфонизма заметил: «...у нас симфонии Римского-Корсакова, Бородина и Глазунова показывают, что текучая стихия новой музыки может уместиться и в классические чаны...»

Приходится пожалеть также и о сравнительно редком появлении в наших программах (за исключением разве «утренников») и «Половецкого марша», тем более, что в театрах он, как связанный с пропускаемым третьим актом, также обычно выпадает из спектакля.

Исполнение фортепианного квинтета c-moll, упоминавшегося уже нами в связи с его первыми показами в 1915 году, в настоящее время восстановленного и редактированного профессором П. А. Ламмом по рукописи композитора, — выявило отклик слушателя наших дней, совсем отличный от той довольно сухой оценки, какая была дана критикой прошлого.

Квинтет прочно вошел в музыкальный обиход, и его исполнения, особенно частые по радио, говорят о сложившемся отношении в пользу этого произведения, причем особенно привлекают вторая часть и финал — яркий, с насыщенной, почти оркестровой звучностью, с выразительными чертами глинкинской школы. Широкие национально-эпические образы предвещают здесь будущего автора «Князя Игоря». Квинтет был на декаде показан ансамблем Квартета имени Комитаса со всеми отличительными качествами исполнений этого коллектива, к числу которых принадлежит поэтическая прелесть звучания. Квинтет вошел также в постоянный репертуар другого нашего первоклассного и очень любимого слушателями ансамбля — Квартета имени Бетховена.

Говоря о камерной музыке, нельзя не упомянуть о неизменном вхождении в программу Квартета имени Бетховена и других известных ансамблей (например. Квартета имени А. К. Глазунова, Ленинград) обоих классических квартетов Бородина, причем по-прежнему более частое количество исполнений падает все-таки на Второй, D-dur'ный. Хотелось бы, чтобы не был забываем и квартет на тему «В-la-F», где наряду с Римским-Корсаковым, Лядовым и Глазуновым Бородин является, как и повсюду, художником поэтического колорита в созданной им Serenata alla spagnola (третья часть) — небольшой пьесе, всегда хорошо принимаемой посетителями малых концертных зал.

В самое последнее время были реставрированы и изданы два трио (струнные): на старинную тему «Чем тебя я огорчила» (или «Вечор поздно из лесочка» — напев Прасковьи Жемчуговой) и «Большое трио», что очень расширило репертуар камерных сочинений любимого композитора.

«Маленькая сюита» для фортепиано, как нам представляется, заслуживает большего внимания пианистов в открытых концертах (не говорим о радио, где она звучит в записях исполнений проф. А. Б. Гольденвейзера и М. В. Юдиной), чем это имеет место в нашей практике. Если не ошибаемся, полностью она за последние годы появлялась лишь в выступлениях М. В. Юдиной и ленинградского пианиста Каменского. Обычно же исполняются две-три части, причем пропускается такая яркая, как «Серенада».

Не сказывается ли тут действие той отрицательной традиции, по которой не исполняются некоторые прекрасные образцы русского фортепианного творчества среди сочинений Лядова, Ляпунова и других несправедливо забываемых авторов. Проводимая Московской филармонией та же «Маленькая сюита» в аудиториях для шести-семиклассников находит самый горячий отклик у юных слушателей с требованиями повторений. Быть может, небезынтересно было бы сделать опыт возобновления «Маленькой сюиты» в оркестровке А. К. Глазунова и «Парафраз» в новой или в упоминавшейся нами оркестровке, мало исполняемых в последнее время.

Фортепианное скерцо не забыто нашим выдающимся пианистом Л. Н. Обориным, частым его исполнителем как в концертах, так и по радио (существует запись).

Государственная филармония в Москве в своих программах за разные годы отводит немало места сочинениям Бородина. Вокальные пьесы его всегда звучали с особым подъемом в торжественные памятные дни — 20-летие Красной Армии (1938), Советской Грузии (1941), 220-летие Академии наук (1945), 100-летие со дня гибели А.С.Пушкина (1937) — и продолжают звучать в циклах — «Русский романс», «Произведения «Могучей кучки», в «Пушкинских чтениях». Выступают в них обычно наши лучшие и известные артистические силы: М. О. Рейзен, М. Д. Михайлов, И. С. Козловский, Ал. Иванов, В. А. Давыдова... Сцены из «Игоря» проводились иногда с сопровождением оркестра народных инструментов; «хор и пляски половецких девушек» в разных обработках для виолончели с оркестром С. М. Козолупова и Св. Кнушевицкого.

Растущая потребность массового слушателя в музыке крупных форм приводила от десятилетия к десятилетию к необходимому расширению у нас оркестрового и хорового дела. К 1928 году относится организация нового симфонического оркестра в Москве, слитого в 1941 году с Государственным симфоническим оркестром Союза ССР. Художественное руководство оркестром осуществлялось Н. С. Головановым (1929—1931), а позже Л. П. Штейнбергом (1936—1938).

Все крупнейшие государственные хоровые коллективы — Академический хор русской песни под управлением А. В. Свешникова, Республиканская русская хоровая капелла под управлением А. С. Степанова (Ленинград) и другие имеют в своих программах хоры Бородина.

С 1928 по 1941 год оркестром Филармонии было осуществлено свыше двух с половиной тысяч концертов, которые посетило свыше пяти миллионов слушателей. С первого года своей организации оркестр, помимо выступлений в центральных залах, начал постоянные выступления в рабочих клубах Москвы, в Центральном парке культуры и отдыха имени Горького, в Сокольническом парке культуры и отдыха. За один сезон 1930/31 года оркестр этот под руководством дирижеров А. И. Орлова, Б. Э. Хайкина, С. Н. Василенко провел около 200 таких концертов. Оркестр совершил также две поездки в промышленные районы Донбасса и выступил в городах и рабочих районах Московской, Горьковской. Ивановской и других областей Союза ССР.

За эти годы своей деятельности оркестр Московской государственной филармонии исполнил почти все произведения русской классики.

Вторая «Богатырская» симфония А. П. Бородина занимала в упомянутых крупных концертных поездках одно из наиболее почетных мест; «почетных», по той любви и живому отзывчивому отношению, какие проявляло к ней рабочее население, ощущая эмоциональную близость творчества композитора в его лучшем произведении данного жанра с его мощным, захватывающим широтой и свежестью чувства лирико-эпическим ощущением жизни нации.

«Богатырский» порыв и мужественная непреодолимая сила с небывалой яркостью воздействия были восприняты в те дни, когда в 1941 году все народы Советского Союза поднялись на защиту родной страны. У всех в памяти те минуты, когда знакомые темы симфонии, любимого произведения отечественной музыки, звучали по радио, вызывая высочайший подъем патриотического чувства — сознание общенародности дела защиты Родины и безграничность веры в грядущую победу. Это была одна из самых возвышенных страниц нашей истории, когда музыка гениального национального композитора ответила на каждое движение чувства многомиллионного великого народа.

← к оглавлению | продолжение →