ЖИЗНЬ МУЗЫКИ БОРОДИНА
Василий Яковлев

15

В сценической жизни «Князя Игоря» есть один эпизод, своеобразие которого надлежит отметить в нашем обзоре. В московской печати появилось «письмо в редакцию», помеченное 10 июля 1896 года, известной артистки М. Бларамберг-Черновой об «Оперном спектакле в деревне». Часть содержания его мы здесь и приведем.

«Намереваясь досмотреть нижегородскую выставку, а затем проехать по Волге, и узнав, что 30 июня в селе Языкове Самарской губернии пойдут сцены из оперы «Игорь» Бородина, я нарочно завернула в эту местность, так как была крайне заинтригована этим интересным представлением в глухом селе...» Надо заметить, что хор весь состоял из крестьян и крестьянских детей. Игорь, Ярославна и Скула исполнялись дилетантами из интеллигенции. Далее в письме описывается помещение театра, описаны сцены, работа местного художника, костюмы — дешевые, но хорошо обдуманные. Опера проходила с сопровождением рояля и нескольких инструментов в отдельных эпизодах. Инициатива и все руководство этими спектаклями принадлежало Валентине Семеновне Серовой (вдове композитора, известной деятельнице по музыкальному просвещению, она же и самостоятельный автор нескольких опер). Бларамберг-Чернова описывает «генеральную репетицию»: «Серова, сидя у рояля перед публикой, делает знак, и со сцены раздался стройный хор «Слава»... Сцена прощания, благословение войска и повторение первого хора прошли дружно, согласно, стройно. Во втором действии... сцена была явно плохо прорепетирована; поэтому в день спектакля, утром, была назначена еще репетиция, и всего более меня поразило то, что на моих глазах, в один день участвующие так сумели охватить и понять смысл сделанных им замечаний, что вечером во время спектакля прекрасно исполнили ту же сцену, не позабыв ни одного указания. Что касается до сцен третьего действия, то могу одно сказать: они прошли так хорошо, что могли бы быть с успехом поставлены на любой и незахолустной сцене; хор невольниц, песня половчанки, танец чаги, пляска с бубном под аккомпанемент звука барабана, стеклянных колокольчиков, рояля и флейты — действовали прямо обаятельно, особенно когда выступила 7-летняя девочка, а за ней все мальчики пустились в пляс; все было естественно, свежо, ново и красиво. Игорь пропел свою арию дилетантски, но очень горячо. Последнее действие и сцена Скулы и Ерошки на репетиции прошли прекрасно, за исключением заключительного хора, который поэтому тоже тщательно был срепетирован еще раз, утром, в день спектакля и затем вечером прошел вполне удовлетворительно. Народу было очень много, как в день генеральной репетиции, так и на самом спектакле». Бларамберг-Чернову поразило, как исполнители «входили в свои роли», как они слушали замечания. Слушатели воспринимали с замечательным вниманием как музыку и пение, так равно и краткие толкования, которые устроительница предпосылала каждому действию. Между прочим, «Плач Ярославны» был очень хорошо принят главным образом слушательницами. Скула и Ерошка были оценены по достоинству (по-видимому, сцена у Галицкого пропускалась). На репетиции и спектакле посетителей было по 300 человек — всего 600. Многие все-таки не попали и успокоились после обещания повторить спектакль. После исполнения к Серовой с просьбами о повторении стали обращаться из разных окрестных мест.

Сама В. С. Серова в нескольких статьях рассказала о своей музыкальной работе в трех сельских местностях — Языкове (Самарской губ., Бузулукского уезда), Судосеве (Симбирской губ.) и Давыдкове (Самарской губ., Николаевского уезда). Опуская подробности ее просветительской и педагогической деятельности, остановимся на немногих эпизодах, относящихся собственно к «Игорю». О своих наблюдениях Серова сообщает: «ни одна опера (ставились отрывки из опер «Иван Сусанин», «Вражья сила» и «Рогнеда» — и с большим также успехом; в особенности опера Глинки) не возбудила такого энтузиазма, как это чудное произведение Бородина».

Из всех пунктов судосевский театр был поставлен в более нормальные условия для подготовки: «Труппа состоит из постоянных певчих-крестьян, к которым мало-помалу примыкают все новые соучастники: в последней постановке («Игорь») участвовали 24 человека, в том числе четыре девушки и человек шесть детей. Все актеры мне хорошо известны, все связаны со мною не одним только театральным делом; двое из них готовятся в регенты; пять — учителя школ грамотности; большинство детей посещает мои летние «ясли»; одна девушка выросла в моем детском питомнике, существовавшем несколько лет после 1891 года». Зимой в более свободные дни дали отрывки из «Игоря» (на другой деревенской сцене): «я подметила, — пишет Серова, — как что-то радостное, теплое, необычайно светлое вносит эта опера в жизнь как исполнителей, так и зрителей — крестьян». Рассказывает она про одного из своих деревенских учеников, который во время разучивания «Игоря» в Судосеве то и дело восклицал: «Ин за душу хватает! Ну, музыка! Ведь это что же такое? Скажи — все отдал бы». Другой, почти не зная нот, выучил партии Сусанина и Игоря наизусть. И, наконец, юноша-батрак «изобразил Брошку столь удачно, что его игра долго сохранится в памяти у нас всех».

Как и следовало ожидать, много препятствий стояло на путях подобной работы, и деятельность В. С. Серовой в этом направлении ограничилась лишь несколькими годами.

← к оглавлению | продолжение →