Рихард Вагнер. Моя жизнь
1850—1861

137

На следующее утро я пригласил к себе Трюинэ, чтобы сообща с ним составить заявление в дирекиию следующего содержания: желая избавить певцов от оскорблений, которым они вместо меня подвергаются со стороны одной части публики и от которых императорская администрация не в силах оградить их, я считаю нужным взять назад свою партитуру, причем на правах автора запрещаю дальнейшие представления моей оперы. Всем показалось особенно удивительным, что запрещение это не было простым пусканием пыли в глаза, ибо четвертое и пятое представления уже были объявлены, и администрация возразила, что и у нее имеются обязательства по отношению к публике, которая ломится в театр на эти спектакли. Тогда при посредстве Трюинэ я устроил так, что на следующий же день появилось мое письмо в «Journal des Debats», и лишь тогда, после некоторого колебания, дирекция заявила, что соглашается на возвращение партитуры.

Такое решение вопроса положило коней и процессу против Линдау, который по моему поручению вел Олливье. Линдау требовал своей доли участия в «авторских правах» на произведение, считая себя третьим сотрудником на одинаковых правах с двумя другими. Его адвокат Мари доказывал правильность его требований при помоши мною самим будто бы выставленного принципа, согласно которому главная суть для меня заключалась не в мелодии, а в скандировании текста: ни Рош, ни Трюинэ не могли ничего сделать для этого, так как не знали немецкого языка. Против этого Олливье выступил так энергично, что для доказательства музыкальной ценности моей мелодии чуть не готов был сам исполнить перед судьями «Вечернюю звезду». Убежденные его аргументацией, судьи отвергли требования моего противника, но ввиду того что вначале он принимал некоторое участие в работе, дали ему право взыскать с меня небольшое вознаграждение. Во всяком случае, из доходов парижской постановки «Тангейзера» я не мог бы его уплатить, ибо, взяв назад свою оперу, я с согласия Трюинэ решил предоставить весь авторский гонорар, за текст и музыку, бедному Рошу: с провалом моего произведения для него исчезла последняя надежда на улучшение его тяжелых материальных обстоятельств.

← к оглавлению | продолжение →