Рихард Вагнер. Моя жизнь
1850—1861

39

Минуя Берн и Люцерн, я проехал ближайшей дорогой в Зелисберг на Фирвальдштетском озере. Там находилась моя жена, лечившаяся альпийским молоком. Ее сердечные припадки, которые уже раньше давали себя чувствовать, как я это в свое время заметил, стали учащаться, и ей было рекомендовано пребывать в Зелисберге для подкрепления сил. Терпеливо я сносил в продолжение нескольких недель все неудобства жизни в швейцарском пансионе. К сожалению, жена часто раздражалась моим присутствием в пансионе, с порядком которого она вполне свыклась, так что я только вносил элемент беспокойства в ее уютный образ жизни. Но мне были полезны свежий воздух и ежедневные продолжительные прогулки по горным тропинкам. Мысленно я даже облюбовал уединенное местечко в горах, где мне хотелось бы построить для себя небольшой деревянный домик, чтобы иметь возможность спокойно работать. В кон- ие июля мы вернулись в Цюрих, где я снова занялся композицией «Валькирии». Наброски к первому акту были сделаны мною в августе. Так как в это время меня сильно угнетали материальные заботы, а с другой стороны, я очень нуждался в абсолютном покое, то я охотно согласился с желанием моей жены посетить своих родных в Дрездене и Цвикау. Она уехала в начале сентября, и вскоре я получил письмо, в котором она сообщала о своем посещении Веймара, где была чрезвычайно любезно принята в Альтенбурге княгиней Витгенштейн. Там же она виделась с женой Рекеля, которую с удивительным самоотвержением поддерживал его брат. Со свойственной ей энергией — это был прекрасный шаг с ее стороны — Минна решилась поехать оттуда в тюрьму Вальдгейм на свидание с Рекелем, к которому вообше относилась в высшей степени отрицательно, чтобы лично ему передать известия о жене. Об этом она сообщила мне в тоне странной иронии: Рекеля она застала довольным и веселым, и, по-видимому, ему уже не, так плохо живется.

Тем временем я всецело ушел в мою работу. 26 ноября я окончил переписку «Золота Рейна». В мирной тишине моего дома я познакомился с книгой, изучение которой имело для меня громадное значение. Я говорю о сочинении Артура Шопенгауэра «Мир как воля и представление».

← к оглавлению | продолжение →