БЕСЕДЫ ОБ ОПЕРЕ
Елена Чёрная

Оперные формы. Ария

Несколько позднее завоевала популярность ария в форме рондо. Слово «рондо» в переводе означает «круг»: основная тема арии, повторяясь несколько раз, «окружает», вернее, обрамляет контрастные музыкальные мысли, возникающие как самостоятельные вводные эпизоды. Оперные композиторы пользовались ею в тех случаях, когда им хотелось показать настойчивое возвращение героя к одной и той же мысли. В бытовых ариях подобная повторность нередко носила юмористический характер. Так, Папагено в «Волшебной флейте» Моцарта, счастливый тем, что избавился от непосильных для него испытаний, хмельной от выпитого вина, танцует и поет, все возвращаясь к мысли о подружке, которую ему когда-нибудь подарит судьба. В наши дни остроумно использовал рондо Д. Кабалевский, создавая портрет главного героя в опере «Кола Брюньон»: при встрече с герцогом-меценатом Кола весело перечисляет многочисленные и разнообразные свои профессии, и стремительная, упругая тема его арии, повторяясь, создает образ неиссякаемой жизненной энергии.

Форма рондо применялась классиками и в драматических ситуациях, помогая решению сложных психологических задач. Так использовал ее Глюк в последней арии Орфея («Потерял я Эвридику»): легендарный певец навсегда утратил надежду вернуть любимую жену, никогда не сможет ни обнять, ни увидеть ее. Но вместо отчаяния им овладевает странное спокойствие. Он знает, что не переживет разлуку, и горестная примиренность с судьбой сочетается в его душе с благоговейной нежностью к усопшей. Вот те чувства, которые воплотил Глюк в основной теме арии, одновременно скорбной и светлой, возвышенной и по-народному простой. Их все еще сменяют внезапные взрывы горести, и тщетные призывы к любимой представляют собой более свободно, речитативно изложенные эпизоды. Но эти вспышки протеста коротки, и Орфей вновь возвращается к прежнему скорбно-просветленному состоянию.

Но вот еще монолог, резко противостоящий по содержанию приведенным выше, и тем не менее изложенный в форме рондо: перед нами Фарлаф из «Руслана и Людмилы» Глинки — трусливый богатырь, неохотно участвующий в розысках Людмилы и до смерти перепуганный встречей с Наиной. Злобная колдунья приказала ему оставить поиски и возвратиться в Киев: из ненависти к Руслану она силой своих чар предоставит ему княжну. Ошеломленный Фарлаф, вначале не поверивший своему счастью, теперь переполнен торжеством, злорадством, тщеславием. С комическим ликованием, скороговоркой твердит он одно и то же: «Близок уж час торжества моего», и тема его с каждым повторением получает все более гротескный характер.

Все перечисленные арии построены на контрастном музыкальном материале, но существуют монологи, которые не требуют подобной контрастности: бывают сценические положения, при которых герой, испытывая спокойствие, умиротворенное душевное состояние, как бы непроизвольно выражает его в пении; бывают и другие моменты, когда он настолько захвачен каким-либо чувством, что никакая другая мысль или переживание над ним не властны.В таких случаях композитор прибегает к монолитному построению арии, то есть обходится одной темой, избегая вторжения контрастного материала. Вспомним первый монолог Тамино из «Волшебной флейты» Моцарта: смотря на портрет дочери царицы Ночи, принц чувствует, что в сердце его зажглась любовь к прекрасной девушке; ария его начинается как бы с восторженного вздоха — «Такой волшебной красоты, клянусь, невидел никогда», и эта поэтическая тема становится исходной в развитии всего монолога. Моцарт варьирует, видоизменяет ее, но от основного мелодического рисунка не отходит.

Та же структура присуща и арии Дон Жуана, в которой герой, охваченный буйным весельем, излагает свою гедонистическую философию жизни: он ничего не желает знать о путах, которые накладывает на человека мораль; жизнь — это наслаждение, и он готов предаваться ему со всей кипучестью неуемной натуры. В основе арии — танцевальная мелодия народного склада, которой виртуозный темп и блестящая скороговорка придают характер стремительный и приподнятый: Дон Жуан произносит свой монолог на одном дыхании, как бы опьяненный собственной молодостью, силой и обаянием.

← к оглавлению | продолжение →