Рихард Вагнер. Моя жизнь
1850—1861

78

Вместе с Оливье я был приглашен в семью Эрара, где встретил старого друга, вдову Спонтини. Мы провели чудесный вечер. Мне пришлось занимать присутствующих игрой на рояле. Слушатели мои утверждали, что очень хорошо поняли различные отрывки из моих опер, которыми я их угощал, и благодарили за огромное наслаждение. Во всяком случае в стенах этого роскошного салона никогда еше не было столь симпатичного музыкального вечера. Знакомство с любезной М-me Эрар и зятем ее Шеффером, который после смерти ее мужа вел все ее дела, оказалось для меня очень выгодным. Оно гарантировало мне обладание роялем знаменитейшей фабрики. Уже это одно сообщало огромный интерес моей поездке, предпринятой с весьма смутными иелями. Перспектива получить инструмент радовала меня до такой степени, что, признав все прочие надежды химерическими, я склонен был в одном этом обстоятельстве видеть истинный смысл всей поездки.В просветленном настроении я покинул 2 февраля Париж с намерением на возвратном пути разыскать в Эпернэ старого друга Китца. В судьбе этого неудачника принял участие его случайный давнишний знакомый Поль Шандон. Он пригласил его к себе и доставил ему иелый ряд портретных заказов. Сейчас же по моем прибытии я попал в гостеприимный дом Шандона, где должен был волей-неволей провести два дня. Здесь я встретил страстного ценителя моих опер, особенно «Риении», на первом представлении которого в Дрездене он в свое время присутствовал. Кроме того, я посетил знаменитые винные погреба, тянущиеся на протяжении нескольких миль по скалистой почве Шампани. Кита я застал за писанием портрета. На этот раз, по общему мнению, он должен был довести его до благополучного конца. Портрет сильно интересовал меня. Наконец мне удалось избавиться от никому не нужных бесед и вырваться из гостеприимного дома. 5 февраля я вернулся обратно в Цюрих, письменными приглашениями собрав в этот день у себя всех своих друзей. У меня была масса новых впечатлений, и мне хотелось поделиться ими со своими приятелями. Но лень было делать утомительные и подробные сообщения каждому в отдельности, и я пожелал сразу покончить со всем имевшимся у меня материалом. Среди гостей был и Семпер. Он несколько завидовал моей поездке в Париж и окончательно рассердился, выслушав мои веселые рассказы. При этом он назвал меня «бессовестным баловнем судьбы», очевидно, считая огромнейшим несчастьем для себя то, что сам он был прикован к «Цюрихскому гнезду».

Как смеялся я над этой завистью! Мои дела медленно подвигались вперед. Хотя оперы мои давно уже были проданы, но от вырученного капитала оставались небольшие крохи. Так как единственным реальным результатом всех представлений была незначительная сумма денег, мне пришло в голову продать «Риенци» как наиболее пригодную для плохих театров оперу. Прежде, однако, чем предлагать ее, надо было хлопотать о возобновлении ее на сцене, чему сильно препятствовало недавнее покушение Орсини. Не желая ее ставить, дирекции театров ссылались на него. Тем временем я продолжал работать над инструментовкой первого акта «Тристана», отлично сознавая, что вещь эта встретит тысячу препятствий политического и всякого иного характера. Таким образом, я трудился без определенной цели, почти без всяких надежд на успех.

← к оглавлению | продолжение →