Рихард Вагнер. Моя жизнь
1850—1861

30

Если после его отъезда я чувствовал себя покинутым, то цюрихская общественная жизнь вскоре доставила мне ло тех пор неиспытанное развлечение. Певческий ферейн присудил мне почетный диплом, и это чудо каллиграфии было готово и должно было быть вручено мне в торжественном факельном шествии, к которому были привлечены все расположенные ко мне должностные и частные лица местного общества. И действительно, в один прекрасный летний вечер под шумные звуки музыки длинная лента факелоносцев развернулась по Цельтвегу, явив невиданную мною до сих пор картину. После пения вознеслась ко мне торжественная речь президента городского певческого ферейна. Все это до такой степени подействовало на меня, что свойственный мне несокрушимый сангвинизм немедленно овладел моей фантазией: в ответной речи я открыто заявил, что не вижу препятствий, в силу которых именно Цюрих на частных бюргерских началах не мог бы оказать содействия, необходимого для осуществления моих задушевнейших планов, моих идеальных художественно-артистических стремлений. Кажется, это было понято как пожелание особого расцвета мужских певческих ферейнов, и все остались довольны моими смелыми обещаниями. Но и при этом qui pro quo настроение вечера и впечатление, произведенное им на меня, остались вполне благодушными и радостными.

Но во мне все еше прочно жила неоднократно овладевавшая мною перед возобновлением композиторской деятельности после долгого перерыва в музыкальном творчестве своеобразная боязнь и тревога. Я чувствовал себя сильно потрясенным всем пережитым и содеянным. Постоянно возвращавшееся стремление к полному разрыву со всем, что лежало позади меня, стремление найти девственно чистые условия жизни, вновь беспокойно ожило во мне. Я воображал, что прежде чем приняться за такую колоссальную работу, как музыка «Нибелунгов», мне необходимо в последний раз попытаться устроить себе в совершенно новой обстановке существование более гармоническое, свободное от бесчисленных компромиссов теперешней минуты. Я стал мечтать о путешествии в Италию, насколько оно могло быть доступно для политического эмигранта. Необходимые для этого средства легко оказались в моем распоряжении благодаря участию постоянно и ревностно преданного мне друга Везендонка. Но так как я считал неподходящим предпринять это путешествие до наступления осенней погоды и так как, кроме того, я должен был для укрепления нервов, которые помешали бы мне наслаждаться Италией, выдержать особое, предписанное врачом лечение, я и решил сначала посетить курорт Сан Морис в Энгадине. Туда я отправился во второй половине июля в сопровождении Гервега.

← к оглавлению | продолжение →