Рихард Вагнер. Моя жизнь
1847—1850

22

Здесь возмущение властей против меня улеглось, и я приступил к отправлению капельмейстерских функций. Без всяких помех я вернулся к обычному укладу жизни. Но в это время воскресли мои старые заботы и затруднения: надо было добыть денег, и я не знал, как это сделать. Я решил точнее ознакомиться с ответом на ходатайство об увеличении моего содержания. Ранее, огорченный его характером, я не дочитал его до конца. Тут я убедился, к величайшему стыду, что ошибся: я полагал, что фон Лютихау выхлопотал, хотя и в унизительной форме, ежегодную прибавку к жалованью. Оказалось, что речь идет лишь о единовременном вспомоществовании. Очутился я, таким образом, в совершенно безвыходном положении, так как искать разъяснений по этому поводу было поздно, и мне ничего не оставалось, как молча примириться с беспримерно нищенской компенсацией моего позора. Обстоятельства эти заставили меня изменить мнение о господине фон Лютихау, который еше недавно так, казалось, благородно вел себя среди всеобщего против меня похода. В моих руках оказались доказательства, обрисовавшие его и с этой стороны в определенном свете раз навсегда. Лютихау сообщил мне, что члены королевской капеллы прислали депутацию с просьбой отказать мне от места, так как они считают ниже своего достоинства служить под начальством политически скомпрометированного капельмейстера, и что он их жестоко разнес и заставил успокоиться. Это представило мне Лютихау с симпатичной стороны и поддержало прежние мои отношения к нему. Но когда я поговорил с членами капеллы, оказалось, что дело носило иной характер. Правда, придворные сферы делали попытки побудить королевскую капеллу выступить с таким заявлением. Ей даже грозили немилостью короля и политическою неблагонадежностью. Но в ответ на эти махинации и в обеспечение себя от возможных дурных последствий музыканты отправили к своему шефу депутацию, которой поручено было заявить, что капелла как художественно-артистическая корпорация не считает себя призванной вмешиваться в дела, к искусству не относящиеся. Таким образом, рассеялись последние следы ореола, которым я до того окружал фон Лютихау. Осталось только чувство стыда за то, что на его коварство я отвечал сердечным доверием. Отныне мои отношения к этому человеку могли быть только враждебными. Но больше, чем перенесенные оскорбления, на меня подействовало сознание полной невозможности через Лютихау служить делу возрождения театра. Ничто более не побуждало меня держаться на должной высоте в качестве капельмейстера. При этих условиях, да еше при необыкновенно жалком и урезанном окладе я считал такого рода деятельность не заслуживающей каких бы то ни было усилий и продолжал исполнять свои обязанности лишь из нужды, как человек, случайно попавший в несчастную комбинацию обстоятельств. Я не делал ничего, что могло бы ухудшить положение вещей, но и не предпринимал ничего к его улучшению.

← к оглавлению | продолжение →