Франц Шуберт — австрийский композитор, положивший начало европейскому музыкальному романтизму, — одна из наиболее трагичных фигур в истории мировой музыкальной культуры. Жизнь его, недолгая и безрадостная, небогатая событиями, оборвалась, когда он был в расцвете сил и таланта. Великий музыкант умер, не услышав большей части своих сочинений. Во многом трагически сложилась и судьба его музыки: бесценные рукописи, частью хранившиеся у друзей, частью кому-то подаренные, а порою просто потерянные в бесконечных переездах, долгое время не могли быть собраны воедино. Некоторые пропали безвозвратно, судьба других неясна.

Современник Бетховена, переживший его только на один год, Шуберт, тем не менее, принадлежит к совершенно иному поколению. Если бетховенское творчество сформировалось под влиянием идей Великой французской революции и воплотило в себе ее героику и идеалы, то искусство Шуберта родилось в атмосфере разочарования и усталости. В его время уже не было речи об общечеловеческих проблемах, о переустройстве мира. Самым важным представлялось сохранить честность, душевную чистоту, ценности своего душевного мира. Так родилось художественное течение, названное романтизмом. Это — искусство, в котором впервые центральное место занял человек, отдельная личность с ее неповторимостью, с ее исканиями, сомнениями и страданиями. Произведения романтиков часто становятся своеобразным лирическим дневником, героем их оказывается сам художник, в них отчетливо выявляются черты автобиографичности. Творчество Шуберта — рассвет музыкального романтизма. Шуберт преимущественно лирик. Причем лирик как в новом, им самим введенном в круг «высших» жанров музыки виде — песне, так и в симфонии, квартете и сонате.

При жизни композитор не имел того признания, которого заслуживал. Порой его называли «композитор песен», подчеркивая этим, что в «серьезных» жанрах он ничего существенного не создал. А между тем творческое наследие Шуберта огромно. Он стал величайшим новатором в симфоническом жанре, создав принципиально иной, по сравнению с классическим, тип симфонии.

Фортепианные сочинения Шуберта, в числе которых прекрасные, отмеченные глубоким своеобразием сонаты, его струнные квартеты и другие камерно-инструментальные произведения, мессы, кантаты, оратории, вокальные ансамбли составляют богатство, которое по-настоящему стало осваиваться только в XX веке.

Франц Шуберт родился 31 января 1797 года в Лихтентале, предместье Вены, в семье учителя народной школы одного из самых бедных кварталов. Вокруг жили ремесленники, поденщики, рабочие появлявшихся как грибы мануфактур. Школьный учитель был почти таким же бедным, как родители его учеников: в год рождения будущего композитора семья, в которой родилось двенадцать детей (из них выжило лишь четверо), ютилась в квартире, состоявшей из комнаты с кухней. В 1801 году Шуберту-старшему удалось купить небольшой домик, который, однако, служил не только жильем, но и школой.

Уже в раннем детстве будущий композитор проявил незаурядные музыкальные способности. «На восьмом году жизни я привил ему основы скрипичной игры и добился того, что он вполне прилично исполнял легкие дуэты, — вспоминал отец. — Затем я направил его на уроки пения г-на Михаэля Хольцера — лихтентальского регента. Последний не раз со слезами на глазах уверял меня, что ему еще ни разу не встречался такой ученик».

Девяти лет мальчика отдали в конвикт — школу-интернат, где обучались мальчики-хористы императорской Придворной капеллы, а также осуществлялась подготовка к поступлению в университет. Там учили пению, игре на фортепиано и скрипке. Позднее юный Шуберт начал заниматься дирижированием. В школьные годы проявился и его композиторский дар. Он много сочинял, еле успевая записывать, страдая от недостатка бумаги. Отдавая сына в конвикт, отец вовсе не имел в виду его музыкальное будущее. Напротив, он готовил себе смену, желая видеть сына школьным учителем — человеком уважаемым. Учитель, который занимался с детьми не только общими предметами, но и музыкой, часто бывший одновременно органистом или регентом в приходской церкви, играл важную роль в жизни своего квартала. В богатых приходах, в центре крупного города его жизнь была вполне достойной, а в бедных местечках или городских пригородах учитель еле сводил концы с концами, но все же являлся значительным лицом.

Дисциплина в конвикте отличалась строгостью. Ученикам запрещалось покидать здание иначе как группами и под присмотром надзирателя. Наказания так и сыпались на непослушных. Позднее Шуберт назвал это учреждение тюрьмой. Однако обучение было поставлено прекрасно. Поощрялось музицирование в свободные часы, и тогда звучала камерная музыка — песни, квартеты. Из учеников, хорошо владевших инструментами, был составлен оркестр, и каждый вечер звучали симфонии Гайдна, Моцарта и даже Бетховена.

Выделявшийся музыкальными способностями юный Шуберт скоро стал концертмейстером, а затем и помощником руководителя ученического оркестра В. Ружички. Опытный музыкант, придворный органист и альтист театрального оркестра, Ружичка вполне оценил Шуберта и часто разрешал ему заменять себя. Стремление мальчика к сочинению заметил наблюдавший за музыкальными занятиями в конвикте А. Сальери и начал заниматься с ним контрапунктом. По свидетельству современников, он был доволен учеником. Более того, Шуберт поражал его. Так, познакомившись с оперой своего 16-летнего ученика «Увеселительный замок сатаны», Сальери воскликнул: «Да ведь он все может; это гений! Он сочиняет песни, мессы, оперы, струнные квартеты, короче, все, что угодно».

Поскольку Шуберта, несмотря на начавшуюся мутацию голоса, оставили в конвикте, это могло означать только одно: к его дарованию относятся серьезно. И отец был вынужден с этим смириться, хотя в мечтах видел сына своим преемником. Юноше было семнадцать лет, когда состоялась его первая премьера — 16 октября 1814 года в связи со столетием лихтентальской церкви в ней исполнялась месса Фа мажор Шуберта. Автор дирижировал, один из его братьев сидел за органом, а партию первого сопрано исполняла дочь владельца небольшой фабрики Тереза Гроб — юношеская любовь композитора. Несколько лет спустя Шуберт писал: «... Я искренно любил, и она меня тоже. Она была... несколько моложе меня и чудесно, с глубоким чувством пела соло сопрано в мессе, которую я написал. Красивой назвать ее было нельзя — оспа оставила следы на ее лице, но душа у нее была чудесная. Три года она надеялась, что я на ней женюсь, но я никак не мог найти службу, которая обеспечила бы нас обоих. Тогда она, следуя желанию своих родителей, вышла замуж за другого, что причинило мне большую боль. Я и теперь люблю ее, и никто мне с тех пор не нравился так, как она. Но верно нам не суждено было быть вместе».

По-видимому, расцветавшая любовь вдохновляла: еще до начала 1816 года появились такие шедевры совсем еще юного композитора, как «Гретхен за прялкой», «Лесной царь», многие песни на стихи Гёте и других немецких поэтов. В стенах конвикта была написана и Первая симфония, которую автор посвятил его директору. На последней странице партитуры Шуберт написал: «Finis et fine» — «Окончание и конец», имея в виду конец своего пребывания в конвикте, откуда он буквально сбежал в 16 лет, не в силах более выносить его казарменных порядков.

Скоро Шуберт стал центром кружка любителей музыки, в который входили представители самых разных социальных слоев — дворяне, дети зажиточных бюргеров, чиновников, ремесленников. Слух о необычайно одаренном юноше расходился по Вене. Свои сочинения молодой музыкант писал в расчете на любительское исполнение, бывшее, однако, достаточно хорошим. Так следующие симфонии, со Второй по Шестую (Первая была создана в неполных 17 лет), сочинялись для любительского оркестра, собиравшегося на квартире его руководителя — скрипача и дирижера О. Хатвига. Для исполнения в своей семье сочинялись квартеты. С 1812 по 1817 год Шуберт написал их 12, причем сам играл на альте, братья на скрипках, а отец на виолончели. К сожалению, существовало обстоятельство, серьезно осложнявшее жизнь музыканта: ему грозила четырнадцатилетняя военная служба, и спасти от нее могла только педагогическая работа. Шуберту пришлось стать шестым помощником учителя в отцовской школе. Очень скоро работа стала его тяготить. Она была тяжелой, утомительной, подчас унизительной и к тому же обеспечивала лишь нищенское существование. Чтобы как-то сводить концы с концами, Шуберту пришлось давать уроки музыки. Все это отвлекало от сочинения. Он попытался получить место учителя музыки в общественной музыкальной школе Лайбаха (ныне Любляна, Словения), где открылась вакансия. Заручился даже рекомендацией Сальери. Но предпочтение было отдано другому претенденту. Не удались попытки издать песни. Осталось без ответа и письмо Шуберта Гёте, которым сопровождалась посланная великому поэту тетрадь песен на его стихи. Единственным успехом первых трудных лет стало исполнение написанной по заказу кантаты «Прометей», которая прозвучала в 1816 году.

В 1818 году юноша решил, наконец, оставить работу, которая отнимала силы, изматывала душу. Отец предоставил ему годичный отпуск. Шуберт поехал в Венгрию: граф Эстергази фон Галант предложил ему давать уроки пения и фортепиано своим двум дочерям. «Здесь я свободен от каких бы то ни было забот... Наконец-то я чувствую, что живу: слава Богу, пора уже, иначе я погиб бы как музыкант», — пишет он. Но в конце ноября Шуберт уже в Вене: его тянет к друзьям, к обществу людей, близких по духу, так же любящих искусство, как он сам. В дом отца он не хочет, да и не может возвратиться, так как вызывает его гнев отказом вернуться на прежнюю работу. Начались годы жестокой нужды, которые стали, однако, годами свободы и интенсивнейшего творчества. Шуберт создает поразительное количество произведений — песен и вокальных циклов, симфоний и квартетов, фортепианных пьес и танцев, опер и месс. Сочиняет он удивительно быстро и легко. О нем говорят, что он не создает музыку сам, а лишь записывает «наития свыше». Недаром некоторые авторы воспоминаний о нем употребляют определение «ясновидец». Он пишет всегда и повсюду: в кафе, у друзей, во время прогулки — на любых клочках бумаги. Однако такой поистине фантастический труд не спасает композитора от нищеты. Часто он живет впроголодь, иногда — на средства знакомых, его бескорыстно поддерживающих. У него нет постоянного жилища, и он скитается, то снимая жалкую комнатушку, то ютясь у кого-нибудь из друзей.

Довольно скоро песни Шуберта находят достойного интерпретатора — певца Придворной оперы Михаэля Фогля. Первоначально отнесшийся к музыке никому неизвестного молодого человека с предубеждением, Фогль вскоре становится горячим поклонником композитора и немало способствует распространению его песен. Приобретают популярность некоторые фортепианные сочинения композитора, рассчитанные на домашнее музицирование: марши, танцы, пьесы для игры в четыре руки. Появляются и первые заказы на музыку для театра. Но театральные жанры не были сильной стороной композитора.

Постепенно среди друзей Шуберта сложилась традиция «шубертиад» — регулярных встреч с композитором. На «шубертиадах» декламировались новые стихи, велись разговоры о политике, науке, религии, затрагивались вопросы искусства, математики, юриспруденции и многого другого. Это дает представление о широте интересов как друзей композитора, так, разумеется, и его самого. Все члены кружка были молоды, и вечерние собрания их тоже были молоды по духу. Это отнюдь не означало, что жизнь текла беззаботно. Шуберт составил четкий график, который позволял писать колоссально много. С утра его никто не смел беспокоить: первая половина дня всегда отдавалась сочинению. Иногда в день появлялось до восьми песен. Полный список его сочинений насчитывает около тысячи номеров, из них 600 — песни, а ведь жизни ему было отпущено немногим больше тридцати лет! Маленького роста, некрасивый, с непропорционально большой головой, он избегал светских салонов, настороженно относился к новым знакомствам. Его личная жизнь не складывалась. После трехлетнего ожидания Тереза Гроб вышла за другого. Это было ударом для Шуберта. Но через несколько лет возникло новое чувство, еще более безнадежное: он полюбил свою ученицу, Каролину Эстергази, представительницу одной из самых знатных венгерских фамилий. Вместе с подорванным постоянной нуждой здоровьем это вызывало самые мрачные мысли. Не удивительно, что его вокальные шедевры так часто проникнуты не только печалью, но и подлинным трагизмом.

Песни Шуберта по мере их написания издаются, как и наиболее популярные у публики танцы. Однако гонорары издателей вопиюще несправедливы и дают возможность лишь еле сводить концы с концами. Так, известно, что за песни «Зимнего пути» — пожалуй, лучшего вокального цикла во всей истории этого жанра, — издатель заплатил остро нуждавшемуся композитору по гульдену за песню! Крупные же произведения, не пользовавшиеся коммерческим спросом, не издавались вовсе.

В 1822—1823 годах Шуберт вновь обращается к опере. «Альфонсо и Эстрелла» — уже девятый его опыт в этом роде. Но дирекция театра, которой композитор предложил свое сочинение, отвергла его. Состоялась постановка лишь пьесы «Розамунда» с его музыкой. В постоянных оперных неудачах Шуберта виновата была не только косность театральных деятелей. Его преследовали неудачи с либретто: все они были «жалкой, мертворожденной, неумелой работой», как охарактеризовал их один из друзей композитора. Зато в эти же два года рождаются два шедевра композитора — Неоконченная симфония и вокальный цикл «Прекрасная мельничиха» на стихи В. Мюллера.

Летом 1824 года Шуберт снова поехал в имение графов Эстергази Желиз. В первое свое пребывание там Шуберт жил и столовался вместе со слугами, теперь же ему была предоставлена комната в барском доме, он сидел за столом с семьей графа. Однако, хотя это и было свидетельством возросшего уважения к нему как художнику, завоевавшему авторитет, он чувствовал себя стесненно и в письмах жаловался на то, что «сидит один в глуши венгерской земли... и нет со мной даже одного человека, с которым я мог бы обменяться разумным словом». Все же пребывание на свежем воздухе укрепило его здоровье. В Вену он вернулся с новыми силами и поселился у отца, с которым ему удалось помириться, но в феврале 1825 года вновь уехал от него. Лето этого года знаменательно поездкой с Фоглем в Верхнюю Австрию, которая продолжалась целых пять месяцев. Есть сведения, что именно там он писал симфонию До мажор, которую в письмах называл Большой. Шуберта вдохновляла величественная и прекрасная природа мест, где довелось побывать. «Эта поездка меня чрезвычайно радует, — пишет он отцу, — потому что я увижу красивейшие местности, а на обратном пути мы посетим Зальцбург, славящийся своим чудесным местоположением и окрестностями...»

Не прекращались попытки Шуберта вести жизнь более оседлую и упорядоченную. При всей любви к друзьям, жизнь сообща с кем-то из них его утомляла. И весной 1826 года Шуберт предпринял еще одну отчаянную попытку получить материальную независимость. Он подал прошение на имя императора о предоставлении ему, в связи с уходом Сальери на пенсию, должности придворного вице-капельмейстера. Несмотря на то, что к его заявлению было приложено свидетельство самого Сальери, написанное еще в 1819 году, в должности ему отказали.

Гнетущее впечатление произвела на Шуберта смерть Бетховена в марте 1827 года. Он был в числе тех, кто провожал великого композитора в его последний путь. После похорон он с несколькими друзьями зашел в ресторан, где, помянув сначала усопшего, второй бокал поднял «за того из присутствующих, кто первым последует за Бетховеном». Быть может, он уже чувствовал, что этим первым будет он сам.

Летом 1827 года Шуберт едет в Штирию — из ее столицы Граца он получил приглашение от пианистки М. Пихлер, которая высоко ценит его искусство. Год заканчивается большим творческим взлетом. Появляются вторая часть «Зимнего пути», фортепианное трио, Немецкая месса, Фантазия для скрипки с фортепиано. Однако ни колоссальная работоспособность, ни все растущее признание ничего не меняют в жизненных обстоятельствах Шуберта. Издатели обирают его беззастенчиво и безбожно. Не удивительно, что временами композитором овладевает отчаяние. Он мечтает снова посетить Грац летом 1828 года, но его материальные возможности позволили провести только несколько дней в Бадене, да и то лишь потому, что его пригласил туда издатель одной из венских газет. Осенью он побывал в Эйзенштадте на могиле Гайдна. В конце года планировался его авторский концерт в Пеште. Это было огромным событием для композитора, отнюдь не избалованного подобными вещами. Однако концерту не суждено было состояться. Быстро прогрессировавшая болезнь в несколько недель унесла Шуберта.

Он скончался 19 ноября 1828 года. Похороны состоялись 21 ноября. Отпевание было совершено в церкви св. Йозефа в предместье Вены Маргаретен. Предполагалось похоронить композитора на местном кладбище. Но брат Шуберта, вспомнив, что в один из последних дней жизни, в бреду, композитор произнес слова: «Нет, неправда, Бетховен лежит не здесь», усмотрел в них желание покоиться рядом с Бетховеном. Поэтому после панихиды гроб был перенесен в церковь св. Лаврентия, где состоялась вторая панихида, и Шуберт был похоронен неподалеку от могилы Бетховена. Но и это не стало последним упокоением: дважды, в 1863 и в 1888 годах, останки Шуберта были потревожены. Второй раз их захоронили на Центральном кладбище Вены, рядом с могилой перенесенного туда Бетховена, неподалеку от памятника Моцарту, могил Глюка, Брамса, Г. Вольфа и И. Штрауса.

Л. Михеева